Я долго не хотел высказываться, но данная ситуация наиболее ярко обнажила необходимость новых политических идеологий, т.к. старые не имеют подходящих инструментов для работы с новыми реалиями. Ниже я покажу, как с этими реалиями можно справляться, используя разрабатываемые нами модели и теории.
1.0. Пункты 1.1. — 3.9. это длинное вступление, поясняющее основные понятия и исходные позиции, если вам не очень интересна политическая философия, можете смело их пропустить.
1.1. «Свобода» не помогает. Понятие свободы является скорее запутывающим, чем продуктивным, бесконечное культурное наслоение политических теорий, ставящих «свободу» во главу угла, привело к почти полному обессмысливанию данного понятия в рамках политической философии.
1.2. Сегодня мы особенно хорошо увидели это на примере «свободы слова», но в действительности это лишь частный случай общей проблематичности данного понятия.
1.3. Произнося «свобода слова» нам хочется понимать «свободу» как возможность совершать неограниченное число действий. «Свобода слова» = «возможность говорить что угодно».
1.4. Однако, по аналогии, «свобода» = «возможность делать что угодно» наталкивается на хорошо известное «свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого».
1.5. Если каждый свободен делать что угодно кроме того, что нарушает возможность другого делать что угодно, то по сути пространство свободы каждого является ограниченным его способностью управлять собственностью.
1.5.1. За раскрытием понятия собственности и вытекающих из него последствий вам лучше обратиться к либертарианцам вроде Артема Северского или философам права.
1.6. Мы же просто можем заключить, что свобода в понимании 1.5. довольно сильно противоречит нашему интуитивному наполнению данного понятия, и — еще больше в свете произошедших событий, являющихся ее непосредственной реализацией.
1.7. Другие существующие понимания свободы, такие как «свобода как недоминирование», не кажутся мне более убедительными, и если и могут разрешить стоящие перед нами задачи, то все еще не понятно как.
1.8. Моим предложением является исключение понятий «свободы» и «свободы слова» из числа базовых ценностей, и отнесение их к инструментам реализации тех или иных системных состояний или формаций — аналогично с понятиями «государство», «рынок» и «собственность».
2.0. Наш вариант базовых ценностей — выбор и конкуренция. Можно возразить, что свобода также может быть обозначена как «возможность выбора», но и это определение оставляет выбор как более базовое понятие.
2.1. Что более важно, акцент не на свободе, а на выборе и конкуренции четко обозначает нашу политическую позицию — плохи и частные и государственные монополии, причем по одной и той же причине.
2.2. Эта позиция может быть усилена аргументами о потери информации в иерархиях, рассеянном знании и конкурентном рынке как распределенной вычислительной машине, позволяющей выявлять скрытую информацию о потребностях, но это не обязательно.
2.3. Конкуренция является здесь вспомогательным механизмом, проясняющим то понимание выбора, которое мы в него вкладываем, и его специфичность, не позволяющую свести его к свободе или каким-то другим понятиям. Как это работает:
2.3.1. Выбор в отличии от свободы является удобной для моделирования концепцией. Он количественен: выбор из двух альтернатив, из бесконечного числа или из любого другого — это все еще выбор.
2.3.2. Выбор дискретен — существует четкое разграничение ситуаций, когда выбор возможен, а когда нет. Это позволяет использовать графы и визуализацию возможных траекторий выбора.
2.3.3 Выбор может быть обратимым и необратимым, причем запрет необратимых траекторий является ограничением выбора.
2.3.4. Пункт 2.3.3 очень важен: акцентируясь на свободе многие анархисты и либертарианцы приходят к идеям о возможности расторжения любых договоров и праве выхода в любой момент, делающих невозможным существование стабильной правовой среды.
2.3.5. Впрочем, это не главный аргумент с нашей позиции. Делающий выбор человек может, к примеру, иметь целью изменение самого себя. Удобно представить это на примере монастыря: послушник отдает себя внешней силе, чтобы она изменила его, т.к. он не может изменить себя сам.
2.3.5.1. Свобода и право выхода на данном этапе для послушника контрпродуктивны и нежеланны, т.к. именно они не позволяют произойти необходимой ему психической трансформации — ему нужна внешняя сила, ограничивающая эту свободу.
2.3.5.2. То же самое мы делаем со своими детьми или психически больными гражданами — без непосредственного физического насилия (в идеале), но с неизбежным лишением гражданской субъектности и ограничением права на перемещение и пользование имуществом.
2.3.6. Возможность дискретного и необратимого выбора подводит нас к конкуренции. Конкуренция в данном случае подразумевает не соревнование, в котором есть победившие и проигравшие стороны, а набор агентов, предоставляющих реализацию различных альтернатив.
2.4. Разумеется, такими агентами могут быть и отдельные люди, но в большинстве случаев выбора, которые нас интересуют с точки зрения политической философии, предоставление альтернатив возможно только со стороны организаций.
2.5. Именно вокруг плюралистичной «организации организаций» и крутится наша идеологическая повестка. Мы называем это Панархией, но возможны и другие варианты обозначения.
2.6. «Выбор и конкуренция» — это ценностная основа, которую мы используем в качестве ориентира для построения такого общества, где выбор людей может приводить внутрь сообществ, выстроенных вокруг самых разнообразных ценностей.
2.6.1. Это может быть «свобода», «согласие», «солидарность», «справедливость», «равенство», «разнообразие», «эстетика» и что угодно еще — наша задача обеспечить траектории выбора, реализующие конкуренцию данных альтернатив.
2.7. Организации предоставляющие разные общественные альтернативы удобно обозначать в качестве контрактных юрисдикций. О юрисдикциях ниже.
3.0. Юрисдикции — теоретическая основа. Хорошим способом рассмотрения моделей существующих и гипотетических обществ является рассмотрение их в качестве набора юрисдикций.
3.1. Юрисдикция — это правовое поле суда или другого органа, в полномочиях которого находится разрешение правовых споров и принятие управленческих или юридических решений.
3.2. Юрисдикция позволяет однозначно определить, кто имеет право решать, что нужно делать при возникновении конфликтной ситуации.
3.3. Юрисдикции также отличаются по широте полномочий, поэтому могут быть вложенными друг в друга, а также частично пересекаться — в последнем случае конфликт юрисдикций может быть разрешен юрисдикцией более высокого уровня, либо путем взаимной договоренности.
3.4. В абсолютной монархии все дела в государстве находятся в юрисдикции монарха, он может принять любое решение. В прямой демократии такой юрисдикцией будет волеизъявление всех граждан. В части Штатов решение об убийстве грабителя лежит в юрисдикции владельца дома.
3.5. Но гораздо более интересным для нас случаем являются пересекающиеся и контрактные юрисдикции. Большие корпорации, такие как Твиттер, обладают способностью создания новых юрисдикций — в рамках своей платформы.
3.6. Эти юрисдикции контрактные, — эксплицитно или нет, но пользователи соглашаются с правилами платформы — но они также лежат в юрисдикции государства, т.е. пересекаются с ней и находятся в подчиненном состоянии относительно государственных органов права.
3.7. Однако в случае международных компаний их юрисдикция пересекается с юрисдикциями сразу множества государств, открывая значительно большую возможность для маневра. Эти юрисдикции (и компании и государств) становятся потенциальными конкурентами.
3.7.1. Не стоит также забывать о численности пользователей таких платформ, зачастую превышающей население отдельных стран.
3.8. В рамках Панархии конкуренция пересекающихся контрактных юрисдикций рассматривается как основной механизм реализации выбора, однако для формализации подобной конкуренции требуется ряд изменений существующих правовых рамок.
4.0. Выше было длинное вступление, далее тред будет более приземленным.
4.1. Столкновение юрисдикций государств и международных компаний — позитивный момент. Это не могло не произойти, мы говорили, что это произойдет, и это продолжает происходить в ускоряющемся режиме.
4.1.2. Предыдущими важными вехами были: вызов Цукерберга в Конгресс, прикрытие проектов Libra от Facebook и TON от Telegram, антимонопольные слушания по поводу Facebook и Alfabet, а также дело против Alibaba в КНР.
4.2. То, чего все боятся — полное слияние государства и корпораций — напротив, невозможно или крайне маловероятно. Причина в неустойчивости таких больших управленческих вертикалей.
4.2.1. Подобное слияние подразумевает, что формально частная корпорация фактически управляется государством через подконтрольных ему олигархов. Людям в СНГ не нужно объяснять как это работает. В лучшем случае получается Газпром, но не Apple.
4.2.2. Суперэффективная супермонополия невозможна по все тем же причинам: вертикальные иерархии такого размера теряют огромное количество информации при передаче по цепочке агентов. Самое эффективное, что можно получить из слияния многомиллионой страны с корпорациями — СССР.
4.2.3. Если же рассматриваемая система основана не на слиянии в одну вертикаль, а на «сигналах», «лоббизме» и «ассоциации» при сохранении финансовой, информационной и кадровой независимости, происходит то, с чего мы начали — столкновение юрисдикций.
4.3. Чтобы понять, почему само такое столкновение стоит оценивать позитивно, и необходимо ли вставать на одну из сторон, а если и необходимо, то в какой момент, нужно рассмотреть еще несколько моделей.
5.Платформенная экономика. Сегодня нет практически ни одной крупной компании, которая не планировала бы разработку собственной платформы, либо активное использование существующих платформ. Они также стали неотъемлимой частью общественной жизни.
5.1. Это довольно новое экономическое явление, ставшее заметным приблизительно с 2005 г., с момента появления крупнейших соц.сетей. Уже на 2015 год капитализация 15 крупнейших платформ составляла $2,6 трлн, за которыми следовало 140 «единорогов».
5.2. Традиционный бизнес основывается на производстве товара или услуги и доставки ее до потребителя. Это формирует жесткие B2C и B2B схемы, а также приводит к вертикальной интеграции цепочек производства и доставки для снижения издержек.
5.3. Платформенная бизнес-модель работает совершенно иначе. Компания предоставляет платформу внутри которой происходит взаимодействие пользователей — компаний, индивидуальных предпринимателей и частных лиц.
5.4. Основной актив такой компании — не произодство и складские запасы как у традиционного бизнеса, а инфраструктура, поддерживающая работоспособность платформы: она может составлять до 90% всех активов компании.
5.5. Следовательно, отличительная черта платформенной экономики — взаимодействие продавцов и покупателей не напрямую, а посредством сторонней инфраструктуры, дающей те или иные преимущества и формирующей собственный внутренний рынок или «экосистему».
5.6. Примеры таких платформ — социальные сети, платежные системы, плащадки для поиска товаров или услуг (Авито, Alibaba, YouDo), плащадки для поиска вакансий, стриминговые сервисы, инвестиционные плащадки, магазины мобильных приложений, облачные сервисы и т.д.
5.7. Однако само явление «платформенной экономики» может быть обобщено до более общего понятия «экономики агрегаторов» — в этом случае мы не ограничиваемся рассмотрением одного лишь Интернета и указываем на корни данного явления.
5.8. Агрегатор в данном смысле — любая компания, бизнес которой построен на предоставлении инфраструктуры, упрощающей взаимодействие продавца и покупателя. Широко об этой теме заговорили в контексте «агрегаторов такси», но само явление появилось гораздо раньше.
5.8.1. Убер автоматизирует поиск водителей, готовых довести пассажира до указанной точки. Он также как любая интернет платформа позволяет «включаться» в систему частным лицам, индивидуальным предпринимателям или целым таксопаркам.
5.8.2. Аналогичная схема все больше переносится на сервисы аренды, создавая каршеринговую экономику, которая на сегодняшний момент умеет «шарить» не только автомобили, но и почти что угодно, вплоть до недвижимости и космических запусков.
5.8.3. Но если рассмотреть экономическую составляющую этого явления, то аналогичным образом работает и более традиционная экономика — например, экономика супермаркетов, предоставляющих прилавки большому количеству мелких и крупных поставщиков.
5.8.4. Удобную, привлекающую клиентов инфраструктуру, внутри которой размещается множество других разнокалиберных бизнесов также предоставляют и торговые центры — еще один широко распространенный пример экономики агрегаторов.
5.8.5. Можно обратиться и еще дальше в прошлое, указав на первые примеры подобных агрегаторов, которыми были городские рынки и торговые плащади.
5.8.6. Более того, отдельный город или даже целое государство могут быть рассмотрены как агрегатор, предоставляющий правовую среду, охрану правопорядка, базовую муниципальную инфраструктуру и контроль качества.
5.9. Главное, что следует понимать — все эти организации предоставляют инфраструктуру, имеющую очень сильный эффект масштаба и околонулевую себестоимость добавления новых пользователей. Следствие — высокая степень монополизации.
5.9.1. Достоинством же такой системы является возможность создания высокоэффективных платформ, внутри которых могут существовать рынки с заданными параметрами, почти совершенная конкуренцию, уменьшенная ассиметрия информации между пользователями и т.д.
5.10. Распространение экономики агрегаторов, многие из которых имеют целые внутренние экосистемы со своими правилами, арбитражем, службами безопасности и миллионами пользователей, начинает постепенно стирать грань между частными и государственными системами правил.
5.11. А это, в свою очередь, возвращает нас к рассмотрению правопорядков с точки зрения юрисдикций, их полномочий, пересечения, внутренних свойств и динамики, поскольку для этого подхода также не существеует разницы между частными и государственными источниками юрисдикции.
5.12. Конкуренция государств и крупных частных компаний за право устанавливать собственные юрисдикции — это наше неизбежное будущее, в котором будет происходить изменение обоих участников: государства будут пытаться стать сервисами и наоборот.
5.12.1. Подобное столкновение территориальных и транснациональных юрисдикций — это Панархия, или первые шаги к ее осуществлению. Нашей же целью является адекватное описание этого процесса и направление его в позитивное для всего общества русло.
6.0. Блогеры — это не СМИ. В сегодняшнем мире происходит активное смешение традиционных СМИ с разнообразными блогерами и опинионмейкерами, однако отождествление их функций не является полностью верным. И вот почему:
6.1. Целью блогера является донесение до аудитории важной для него информации, функция СМИ принципиально другая — они должны сообщать о всех происходящих событиях в некой очерченной области, а не только тех событиях, которые важны для конкретного владельца или редактора.
6.2. Конечно, если мы берем СМИ общего назначения, т.е. не имеющие какой-то узко заданной темы, то они не могут сообщать буквально обо всем, что происходит в мире, и спектр событий, которые они посчитают важными и достойными публикации, так или иначе будет нести субъективный характер.
6.3. Однако в этом случае нам нужно заняться рассмотрением аудитории таких СМИ — кому может понадобиться поверхостное чтение всех новостей из всех сфер жизни подряд? Очевидно, никому. Такого рода СМИ носят не информационный, а рекреационный характер.
6.3.1. И в этом плане блогеры и подборки лент в соц.сетях, состоящие из личного мнения множества блогеров, имеют ту же самую функцию. Единственная аудитория, для которой эта подборка новостей является важной и релевантной — политики и другие СМИ.
6.4. Но помимо не имеющих, как мы выяснили выше, функции информирования СМИ общего назначения, существуют также и многочисленные СМИ профессиональных сообществ.
6.5. И подобные СМИ уже не могут позволить себе субъективные подборки публикаций, потому что профессиональное сообщество использует их именно с целью получения всей актуальной информации, связанной с их профессиональной сферой интересов.
6.5.1. СМИ, пищущее о финансовых рынках, должно писать все, что происходит на финансовых рынках, причем в режиме реального времени, иначе их просто не будут читать те люди, для кого эта информация является важной с точки зрения их профессиональной деятельности.
6.6. Таким образом, реально несущими функцию ознакомления с текущими событиям являются только новостные ленты СМИ, специализирующихся на узко профессиональных сферах. Следом за ними идут обзоры профессиональных аналитиков, работающих в данных сферах.
6.7. Спонтанное развитие соц.сетей и огромные аудитории блогеров, в свою очередь, имеют довольно пагубное влияние на сферу СМИ, т.к. перетягивают на себя финансы рекламодателей, все больше и больше сокращая объемы финансирование обычных СМИ.
6.8. Результатом данного перетока средств является все большая потеря информационной функции новостных лент, постепенно затрагивающая даже профессиональные сообщества: профессиональные СМИ переходят на модель финансирования через платные подписки, что тоже уменьшает их аудиторию.
6.9. Это в свою очередь ведет к потере адекватного восприятия окружающего мира большими массами людей и возникновению некоторого подобия «Интернет демократии» и информационным пузырям, влекущим за собой целый ряд негативных последствий, не смотря даже на общее повышение прозрачности.
6.10. Эти же причины приводятся как аргументы за государственное финансирование СМИ, что ведет к неизбежной централизации и повышенным рискам централизованной цензуры. Ниже рассматривается альтернативный подход к данной проблеме.
7.0. Нет налогам без представительства — нет представительству без налогов. Лозунг Американской революции может заиграть новыми красками в свете вышеописываемых процессов.
7.1. Для начала надо задаться довольно простым ворсом: Twitter, как и многие другие крупнейшие интернет-площадки, бесплатен — за счет чего он существует?
7.1.1. Существует хорошо запоминающаяся эвристика, которая работает в большинстве случаев: «Если что-то для вас бесплатно, то товар — вы».
7.1.2. Как и у подавляющего большинства социальных сетей, основная выручка Твиттера — это продажа рекламы. В 2015 году доход Twitter от рекламы составил $500 млн.
7.1.3. Второй источник — передача потоковых, сведенных в массив и обезличенных, пользовательских данных, которые позволяют анализировать пользовательское поведение, отношение к брендам, социальные тренды и т.д., т.е. в конечном счете тоже покупаются рекламодателями.
7.1.4. Эти данные по сути открытые и доступны всем, т.к. пользователи размещают их сами, однако для их полноценного использования и препарирования нужны нетривиальные алгоритмы анализа и возможности работы с Большими Данными.
7.2. Выходит, что структура финансовых потоков компаний, предоставляющих крупнейшие интернет-платформы, выглядит следующим образом: Рекламодатели (Крупные компании) -> Площадка (Общественная инфраструктура) -> Акционеры (Небольшое число миллионеров).
7.2.1. При этом данная инфраструктура (как и почти любая другая) является монополией (олигополией), на что указывалось в пунктах 5.-5.9., используется десятками миллионов людей, но работает в интересах крупных частных рекламодателей и крупных частных инвесторов.
7.2.2. Некоторые могут сделать из этого вполне определенные марксистские выводы, но я не считаю, что марксизм вообще имеет к этому какое-либо релевантное отношение.
7.3. Создается совершенно ненормальная ситуация, когда инфраструктурные компании, которые не могут не быть монополиями в силу своей экономической модели, не имеют никакого общественного контроля и, более того, могут достаточно произвольно манипулировать общественным мнением и доступом к инфраструктуре.
7.4. У экономистов имеется достаточно много аргументов о том, почему большая часть инфраструктуры (дороги, жд-магистрали, трубопроводы и т.д.) — это естественные монополии, т.е. сферы которые не выигрывают от приватизации и рыночной конкуренции.
7.4.1. В большинстве стран подобные компании подлежат строгому регулироваию, либо разделению, с выделением естественной монополии в отдельную государственную или полугосударственную компанию.
7.4.2. Речь здесь только об инфраструктурной части, например, компании, обслуживающей железнодорожное полотно. Все остальное (составы, перевозчики, ремонтные бригады и другая логистика) остается частным и работает на конкурентном рынке.
7.5. Та же экономическая логика должна работать в отношении крупнейших интернет-платформ и других агрегаторов. Однако, до сих пор не ясно, как именно это должно выглядеть и по каким критериям можно выделить интернет-инфраструктуру.
7.6. Тем не менее, перефразированный лозунг «Нет представительству без налогов» обретает смысл: эта базовая для современного общества инфраструктура так или иначе должна финансироваться ее пользователями (через налоги), а не превращаться в закрытые олигархические структуры.
7.7. Вопрос только в том: чьи налоги? Финансирование транснациональной инфраструктуры за счет налогообложения отдельных стран очевидно не является хорошим решением. (Хотя я не сомневаюсь, что оно будет опробовано).
7.8. Выход: виртуальные государства. Как написала недавно в своем блоге Президент Эстонии — страны-первопроходца в области превращения государства в цифровую экстерриториальную инфраструктуру — «Нам нужна новая концепция государства — провайдера услуг».
7.9. Сложно предсказать исход происходящего столкновения юрисдикций для текущих корпораций и государств, но новые государства и компании, предоставляющие пользователям транснациональные плащадки и инфраструктуры должны будут выглядеть следующим образом:
7.9.1. Транснациональные компании должны стать более похожими на государства: предоставлять гражданство собственной юрисдикции, иметь выборные органы власти, налогообложение и четко формализованные правила, исключающие произвол и диктаторские полномочия.
7.9.2. Традиционные государства, напротив, должны все больше терять свою уникальность по сравнению с компаниями из предыдущего пункта, в том числе из-за конкуренции с ними. По сути, весь уровень централизованного управления может быть заменен цифровыми сервисами.
7.9.3. То, что останется: армии и другие территориальные органы правопорядка и региональные и муниципальные правительства, отвечающие за поддержание физической инфраструктуры на местах. Люди смогут выбирать между целым рядом экстерриториальных сервисов-инфраструктур: как компаний, так и государств.
7.10. Сюда же прикрепляется модель профессиональных сообществ, для которых жизненно важно иметь связную инфраструктуру и полноценные СМИ:
7.10.1. Виртуальное государство формируется как набор «клубов», объединенных по принципу профессиональной деятельности, либо субкультуры, каждый из которых заинтересован в существовании и поддержании собственной инфраструктуры клуба — через членские взносы или налоги.
7.10.2. Совокупность таких клубных площадок со своими (финансируемыми из взносов) СМИ и внутренними правилами и условиями «гражданства» формирует общую экосистему виртуального государства, связность которого обеспечивается через своего рода виртуальные «мегаполисы».
7.10.3. Под «мегаполисами» подразумеваются точки пересечения разных клубов, открытые площадки и выборные органы власти, координирующие общую для всей экосистемы инфраструктуру, и ее взаимодействими со внешними акторами и другими государствами.
7.11. Подобное формирование интернет-инфраструктуры и ее финансирование профессиональными сообществами и другими «гражданами» через собственную налоговую систему решает как проблему гражданского контроля, так и проблему монопольности подобной инфраструктуры.
7.11.1. Другим вопросом является условие достижимости подобного общества — ослабление/трансформация существующих государств, либо усиление/трансформация существующих международных компаний.
7.11.2. Что само по себе заставляет нас:
а) Приветствовать конфликт юрисдикций государств и экстерриториальных акторов;
б) Вставать на сторону более слабой на данный момент стороны конфликта — экстерриториальных компаний.
7.11.3. Одновременно с этим нельзя забывать о проблематичности и олигархической структуре существующих монополий и больших корпораций, в свою очередь требующих увеличения гражданского контроля и изменений в регулирующем их законодательстве.
7.12. Идеальное решение: выделение новых виртуальных «экстерриториальных» государств не на основе существуюших монополий, а на созданных с нуля платформах, функционирующих в виде некоммерческих международных компаний, с одновременным лоббированием признания их юридической автономии.
7.13. Панархия зарождается здесь и сейчас — не пропустите.
8.0. Выводы и немного кликбейта:
8.1. Бан Трампа и части его сторонников — это хорошо, блогеры не являются СМИ и искажают информационное новостное поле в свою пользу. Но гос.СМИ все еще хуже.
8.2. Возможность Твиттера и других крупнейших интернет-платформ отказывать людям в обслуживании на произвольных началах — это плохо, т.к. это олигархические монополии без гражданского контроля, предоставляющие важнейшую инфраструктуру.
8.3. Инфраструктурные компании, в том числе относящиеся к цифровой экономике, должны регулироваться и финансироваться как инфраструктура.
8.4. Столкновение интересов подобных компаний-монополистов, которые, конечно, не желают быть разделенными и регулируемыми, и интересов государств — это отличная новость, приближающая нас к новым институциональным преобразованиям.
8.5.Признание крупнейших интернет-компаний инфраструктурой,к чему склоняется все больше экономистов и экспертов в данной области, рано или поздно приведет к стиранию грани между гос. и частными инфраструктурами и послужит построению новых экстерриториальных государств и Панархии.
Автор: Ved Newman (ВК @ved_ght)
